Человек безумный. На грани сознания  - Виктор Тен

Возникает вопрос: насколько все эти реакции можно считать неадекватными, то есть переходными к реакциям, не являющимся чисто физиологическими, то есть путем к сознанию?

Измученное животное пытается обратить на себя внимание хозяина. Что в таком поведении неадекватно? Б. Поршнев считал, что каждый новый «трюк» представлял собой явление «тормозной доминанты», оттягивающей на себя «излишек возбуждения», т. е. это следствие внутренней борьбы двух динамических центров мозга собаки: центра возбуждения и центра торможения. К сожалению, все опыты проводились в присутствии экспериментатора, и поэтому неизвестно, стала бы собака трюкачить, если б не пыталась привлечь внимание хозяина, или поступила бы проще, предоставив хозяину убирать за собой; последнее вероятнее, учитывая мировой опыт содержания животных. Впрочем, даже если считать подобные реакции неадекватными, дает ли это нам право выводить их за пределы физиологии животного? Всякая норма подразумевает и ненормальность. Физиологическая ненормальность сама по себе может и не быть истоком психической ненормальности и далее сознания. Разные реакции собаки объясняются быстрой сменой доминант (разумеется, по Ухтомскому), а не их борьбой. Ибо «трюки» разделены во времени, они не смешивались, а следовали один за другим.

Функционирование механизма доминанты принципиально не отличается у животных и людей. Это общебиологический принцип, лежащий в основе активности всех живых систем, поэтому попытки Б. Поршнева использовать его как некий эксклюзив высокоразвитых животных, положив в основание мостового перехода от рефлексов к сознанию, несостоятельны и антинаучны. Даже если бы он был прав в своем учении о «тормозной доминанте», которое является ложным, такое сужение роли доминанты подрывает саму возможность существования живых систем, что делает дальнейшие суждения о процессе сапиентации просто нелепыми, выглядят как трогательная забота о развитии ума у трупа.

Всё, что он пишет о «тормозной доминанте», относится к области объективной психофизиологии; области, где «работают» эксперимент и инструментарий, поэтому отвлеченные суждения здесь неуместны. Правки, которые он вносит в учение о доминанте, прекрасно обоснованное объективными методами, являются голословными. Этой ревизией он, по сути дела, убивает учение о доминанте под видом развития и в таком омертвленном качестве привлекает для подтверждения своей правоты, – своего рода «теоретическая некрофагия». Ни сам Б. Поршнев, ни его последователи ни разу не подтвердили реальность «тормозной доминанты» объективными методами.

Никакой «тормозной доминанты» Поршнева, возникающей в противовес доминанте Ухтомского, не существует, это научный фейк.

Дальше, представляется, даже не о чем говорить, но Б. Поршнев продолжает. Благодаря «тормозной доминанте», уверяет он, формируется некое «депо неадекватных реакций». Благодаря способности животных к имитации, «неадекватные реакции» приобретают устойчивость в своих проявлениях, то есть становятся как бы «видовым» явлением, передающимся другим членом стада. Данный феномен Поршнев назвал «интердикцией».

«Вот на уровне троглодитид наступает час интердикции. Механизм «доминирования», полезный в стае, становится вредным и жизненно опасным в больших скоплениях; и его парирует интердикция. Какой-то главарь, пытающийся дать команду, вдруг принужден прервать ее: члены стада срывают этот акт тем, что в решающий момент дистантно вызывают у него, скажем, почесывание в затылке, или зевание, или засыпание, или еще какую-нибудь реакцию, которую в нем неодолимо провоцирует (как инверсию тормозной доминанты) закон имитации… Вот мы и описали с точки зрения психоневрологии великий канун» (там же. С. 350).

Что такое «интердикция»? Это не что иное, как гипноз. Иначе как понимать дистантное воздействие силой мысли? Поршнев придумал новый термин ради научной политкорректности, чтобы не быть обвиненным в спиритуализме, каковое обвинение для марксиста означало в СССР конец карьеры. На Западе примитивные бихевиористы, заполонившие все университеты, тоже никогда бы такое объяснение не приняли.

Можно представить себе стадо, которое, вместо того чтобы убегать или бороться, начинает дружно зевать или чесаться, заражая согласно закону имитации своего вожака, который тоже начинает чесаться, вместо того чтобы драться за жизнь. Это и есть «великий канун»?!. Если он в самом деле великий, то заслуживает большего внимания автора. Поршнев пишет о нем вскользь, что свидетельствует о том, что он сам не слишком-то верил в такой путь зарождения сознания. Во всяком случае, он не сумел развернуть свою гипотезу «в полный рост», сделать убедительную ретроспективу.

И. П. Павлов в специальной работе, которую мы цитировали выше, доказал, что гипноз – это чисто человеческое явление, небывалое у животных. Поршнев поставил телегу впереди лошади, описывая, как сознание возникает благодаря гипнозу, то бишь интердикции.

Что касается т. н. «неадекватных рефлексов», то бихевиоризм (при всей его парадигмальной ограниченности) на протяжении XX в. развился в поле поисков, тотально охватывающих все возможные варианты эксперимента и наблюдения над животными. Он дал значимый отрицательный результат: сознание не зарождается на базе каких угодно необыкновенных, сколь угодно сложных рефлексов животных. Дал, вопреки убежденности бихевиористов в обратном, – и за это им большое спасибо.

Для современной теории психогенеза теория Поршнева представляет интерес как важный отрицательный результат, как несостоятельная попытка обоснования истока филогенетической шизофрении в существовании двух динамических центров в нервной системе. Это чисто функциональный подход. Видимо, поиск должен идти в другом направлении: в выявлении и обосновании двух автономных анатомических центров, функционирующих как тождество противоположностей.

Еще одной интересной попыткой является концепция известного историка, антрополога, этнолога, философа Ю. И. Семёнова, книга которого «Как возникло человечество», впервые изданная в 1966 г., стала событием и до сих пор является очень востребованной, в связи с чем была переиздана в 2002 г. по инициативе Исторической библиотеки, где все экземпляры первого издания были зачитаны до состояния списания.

«В отличие, например, от представителей точных наук, в частности физиков, палеоантропологами пока не создано ни одной подлинной теории, – справедливо написал Ю. Семёнов в 2002 г. в предисловии ко второму изданию. – Все их концепции являются эмпирическими. И возможно, что на чисто палеоантропологическом материале теории вообще создать нельзя. (Также справедливо, ибо теорию психогенеза, сколько ни рассуждай о присутствии или отсутствии зон Вернике и Брока, по фрагментам костей создать нельзя, это зоология, а не антропология. – В.Т.) Единственное понятийное построение, касающееся палеоантропологии и в то же время обладающее всеми признаками теории, – продолжает Ю. Семёнов, – это концепция, изложенная в моей книге «Как возникло человечество» и созданная на основе данных не только палеоантропологии, но и ряда других наук» (Семёнов, 2002. С. 14).

Фактологическая канва концепции психогенеза Ю. Семёнова начинается с изложения страшных фактов: «В первобытном человеческом стаде, особенно на ранних этапах его развития, имели место кровавые конфликты, приводящие нередко к смерти. Среди формирующихся людей бытовал и каннибализм. Об этом в достаточной мере красноречиво говорят данные палеоантропологии. Из четырех черепов питекантропов один, принадлежащий взрослому мужчине, имеет пролом, сделанный каменным орудием (Борисковский, 1956. С. 35–36). Почти все черепа синантропов носят несомненные признаки насильственной смерти. На них обнаружены повреждения, нанесенные дубинами и острыми каменными орудиями. Основы черепов разрушены при извлечении мозга. Для извлечения костного мозга расколоты вдоль кости скелетов (Weidenreich, 1943b; 1948. Р. 197–198; Якимов, 1950в). То же наблюдаем мы и среди ранних палеоантропов. Следы нескольких ран, нанесенных дубинами и острыми каменными орудиями, обнаружены на черепе из Эрингсдорф. Он был вскрыт для извлечения мозга (Keith, 1931. Р. 319; Weidenreich, 1948. Р. 203; Blanc, 1961. Р. 129). Несомненными людоедами были неандертальцы из Крапины. Человеческие кости, найденные под навесом скалы, были расколоты, иногда обожжены, как и кости животных (Keith, 1929. Р. 196–197; Weidenreich, 1948. Р. 203). Поврежден сильным ударом, причинившим смерть, и вскрыт череп из Штейнгейма. (Blanc, 1961. Р. 129; Vallois, 1961. Р. 331). Следы смертоносного ранения, причиненного ударом тяжелого тупого орудия, обнаружены на одном из фонтешевадских черепов (Vallois, 1949. Р. 340; 1961. Р. 331). Вскрыт для извлечения мозга один из черепов из Саккопасторе (Leakey, 1953. Р. 201). Убит ударом по голове Нгандонг V. Повреждены тяжелыми ударами орудий и вскрыты для извлечения мозга и все остальные черепа явантропов (Koenigswald, 1937. Р. 30–31; Weidenreich. 1948. Р. 198)». При этом каннибализм, как пишет Семёнов, «носил по преимуществу внутристадный характер» (Семёнов, 1966. С. 252–253; выделено мной. – В.Т.).